Главными препаратами в лечении депрессии скоро станут атипичные антипсихотики.
Депрессия - вовсе не современное «изобретение». Она была известна и в Древнем Египте, и в Средние века. Ее называли меланхолией аристократов, елизаветинской хандрой.
Лечили ее в разные времена тоже кардинально по-разному: в худшем случае пациентов сжигали на костре, до XVIII века заковывали в цепи, в более «вегетарианские» времена пускали кровь. И хотя современная медицина предлагает немало путей решения этой проблемы, часть пациентов остается по-прежнему устойчивой к лечению.
Итак, сегодня, 10 октября, в Международный день психического здоровья, «Московский комсомолец» решил рассказать, что же такое депрессия.
По экспертным оценкам, распространенность депрессивных расстройств в мире составляет около 6%. Особенно уязвимы перед ними молодые женщины. Мониторинг Института психологии РАН, проведенный в 2024 году, показал, что в России 28% населения имеют симптомы депрессии - прежде всего это молодежь 18–24 лет, жители крупных городов и малообеспеченные. По экспертным оценкам, к 2030 году депрессия войдет в список самых распространенных заболеваний.
Однако, как отмечает доктор, если не говорят мозг и язык, говорит тело. «Депрессия смотрит на нас широкими глазами - у пациентов появляется широкий зрачок без офтальмологических причин. Депрессия колотится в груди - у пациентов развиваются тахикардия, повышается артериальное давление. Депрессия бледна - развивается спазм сосудов. Депрессия подавляет менструальный цикл, снижает либидо, кишечник замирает, - говорит Андрей Шмилович. - То есть это не только уныние, но и физические симптомы. При этом депрессия часто улыбается и маскируется. Сегодня наука очень нуждается в биомаркерах депрессивных состояний, подобных тем, что есть у онкологов или инфекционистов. К счастью, уже появились хорошие разработки в генетике, в иммунологии, в психоиммунологии. Есть идеи в рамках омиксных технологий, мы возлагаем на это надежды».
Андрей Шмилович поясняет, что корни депрессии растут из трех источников: наследственная предрасположенность, личность и социальные факторы.
«Генетику мы поменять не можем. Поэтому назначаем пациентам антидепрессанты, нейролептики. Однако при лечении надо поправить и психосоциальный аспект, поэтому необходимо подключить клинического, психосоциального психолога. Словом, необходим комплексный подход, - подчеркивает Андрей Аркадьевич. - При депрессии также есть нейровоспаление, и его надо лечить; это пожар, и чем дольше его не тушить, тем бóльшие разрушения он вызовет в организме. Дефицит серотонина компенсируется антидепрессантами и нейролептиками, которые влияют на синхронизацию нейромодулирующей системы. В 1990-е годы появились атипичные антипсихотики, а сегодня вышло уже их третье поколение, и скоро они станут флагманскими препаратами в лечении депрессии. Они помогают вернуть человеку способность испытывать удовольствие уже в первые дни приема, что играет ключевую роль в мотивации продолжать лечение. Ведь антидепрессанты и нейролептики работают не мгновенно: эффект наступает спустя 2–4 недели. Помимо новых психотропных препаратов мы ждем выхода иммуномодуляторов, которые будут регулировать нейровоспалительный процесс в головном мозге».
Считается, что треть случаев депрессии устойчива к лечению. На резистентную депрессию - то есть такую, при которой не удается достичь улучшения самочувствия после двух адекватных схем лечения антидепрессантами - приходится до 30% случаев депрессии. Эта форма болезни заставляет обратить на себя особое внимание не только из-за трудностей подбора терапии, но и из-за повышенного риска (в 3,5 раза) суицидальных мыслей и попыток у пациентов по сравнению с теми, кто реагирует на стандартное лечение.
При этом эксперт напоминает о важности поддержки пациентов с депрессией родственниками: «Важно понимать, что человек, который целый день валяется в постели или уходит из дома и отключает телефон - это не подлец, а человек страдающий. И его нужно окружить заботой и пониманием».
Фото: ru.freepik.com
