К 300-летию Астраханской губернии

Мы продолжаем знакомить читателей с интересными упоминаниями об Астрахани разных исторических личностей, побывавших в нашем любимом городе в разное время. 

Сегодня - цитаты

Народный артист СССР, актёр и режиссёр Борис Андреевич Бабочкин (1904-1975):
«Даже зная богатую историю вашего города, я почему-то относил Астрахань к небольшим городам. Теперь вижу, в ней есть что-то величественное. Прежде всего - это Кремль...».

Писатель Владимир Алексеевич Гиляровский (1853- 1935) сказал:
 «...На низа бы податься, в  Астрахань , на ватагах поработать. Приволье там, размах и воля: знай работай, а кто ты есть такой, откуда пришел, никто не спросит,...».

Впечатления академика Карла Максимовича Бэра (1792-1876), после визита в Астрахань в августе 1853 года:                                                  
«Давно уже видна Астрахань. Это величественный город со многими колокольнями и башнями. Множество судов - Волга у Астрахани покрыта целым лесом мачт. Поворачиваем под острым углом в узкий приток Волги - Кутум, переполненный судами... Пререкания с портовыми служащими о месте причала. Вечером гуляли в пригороде Астрахани. Убедились, что пройти по Кутуму на лодке невозможно: течение часто прерывается, на некоторых участках река пересохла совсем».

Писатель Ф. Гладков (1883 - 1958) посетивший Астрахань в 1952 г.:
«Я Астрахань воспринимаю теперь, как поэтический образ прошлого, но думаю о ней как о будущей великой столице Поволжья».

Путешественник А. Дженкинсон, 1558 г.:
«Город Астрахань расположен на острове, на высоком бугре, внутри города - Кремль, обнесенный деревянною и земляною стеною, и некрасивой и не прочною. Строения в городе низки и просты. Жители развешивают для сушки рыбу на улицах и домах».

Французский писатель Александр Дюма-отец (1802-1870):
«Мощеные мостовые – невиданная в Астрахани роскошь. Жара превращает улицы в пыльную Сахару, дожди – в озера грязи; в знойные летние месяцы, с десяти часов утра до четырех вечера, они пустынны.

Между четырьмя и пятью часами дома оживают и становятся похожими на пчелиные ульи, открываются магазины, улицы заполняются народом, на порогах домов скапливаются люди, в окнах появляются головы: они с любопытством разглядывают прохожих, среди которых встречаются образцы всех азиатских и европейских рас, и слушают вавилонское смешение всех наречий».

Писатель А. Дюма-отец так отзывается о своем визите в город: «Я катался как сыр в масле в русском гостеприимстве во всех волжских провинциях. Но они тусклы и жалки в своем убожестве, кроме обедов и ужинов, приемов и гуляний, салонов и трактиров…».

Дюма восхищался бараньими курдюками весом в 14 фунтов, вареньем из роз, лошадиным черепом, фаршированным черепахами. Ему не понравилась водка и понравился шашлык из осетрины, он стрелял гусей и готовил матлот из раков, катался на пароходе «Верблюд» и требовал верблюжью отбивную. Этот старый кудрявый сатир с улыбкой шире лица рассыпал направо и налево мадригалы и собирал щедрые подарки, он был восхищен этим «щедрым деспотизмом» и якобы вполне искренне принимал «изолятор казенного гостеприимства и радушие за широчайшую свободу независимого путешественника».

Но это француз Дюма, перед которым все приплясывали и щеголяли знанием французского языка, а он по-русски пользовался лишь двумя словами: «хорошо», «пльохо».

Путешественник В. Измайлов «Путешествия в полуденную Россию», 1799 г.:
«Все оживляется в мыслях, когда город представляется взорам, когда величественная река в мире шумит в необозримом ее пространстве, когда множество храмов и зданий, покрытых печатью веков, погружают в глубокую сень древности; когда, перелетев грозную Волгу, приближаешься к стенам Астрахани и ступаешь на берег, где является образ диких, но героических времен, где места великих браней обновляют в памяти историю, где дымятся, кажется, кровавые следы Токтамышев, Тамерланов, Ахматов».

Путешественник А. Контарин, 1473 г.:
«Город не обширен и окружен низкою стеною, дома же в нем почти все мазанные, хотя кое- где видны еще свежие остатки больших зданий».

Из сочинения одного из крупнейших русских географов начала XVIII в. Ивана Кириловича Кирилова  (1695-1737) «Цветущее состояние всероссийского государства»:
«В том городе гостиные дворы каменные с лавками, а именно: первый - русский, другой - индийский, третий - армянский…».

Б.М. Кустодиев из письма матери Екатерине Прохоровне, 1897 г.:
«Я бы теперь и 10 Ялт и столько же Черных морей променял бы на Астрахань, думаю, что у меня и душа-то по природе Астраханская».

 Путешественник Е. Марков, 1894 г.:
«Целый лес мачт, снастей, пароходных труб заслоняет собой этот, вырастающий из реки город, когда начинаешь приближаться к его пристани… Стоят на якорях полчища пароходов… словно какие-то разноцветные гигантские птицы, спустившиеся на отдых.

Красота, жизнь, движение, какое редко где увидишь. Ливерпуль своего рода, да и только! А глянешь вдаль – там как распахнутые настежь ворота в широкую и гостеприимную Русь.

Могучий величественный столб Волги прорезает зеленые берега, унося на своих синих волнах такие же многочисленные вереницы черных и красных корпусов, дымящихся труб, парусов, снастей и мачт».

Академик Н.Я. Озерцовский, посетивший Астрахань в 1783 г.: 
«Когда в летнюю пору, смотришь на Астрахань через Волгу, то она кажется очень красива. Глаза прельщаются пестротою церквей, башен, домов, садов, но когда зритель переправится через Волгу, вступит в улицы города, то вдруг теряет приятную о городе мечту и не находит никаких следов той красоты». Он так определил город: "Как русский он начал свою историю с 1556 года. Он имеет такое выгодное положение, которого в России не только сыскать не можно, но и нет ему подобного. Это город-форпост, это город-купец, смело выдвинувшийся далеко на юго-восток. Два с половиной века он «держал» огромную территорию на юго-восточной окраине Московского государства, служа опорной базой для проникновения на Кавказ, в Закавказье и Среднюю Азию... Отдаленность его от центра способствовала тому, что город прямо-таки со дня своего рождения привыкал к самостоятельности. Главные внешнеторговые связи Московской Руси долгое время были ориентированы на Восток, и через этот город сосредоточивались торговые пути на Кавказ, Крым, Среднюю и Малую Азию и даже Индию».

Пётр I о великолепии Успенского собора:
«во всём государстве нет более лепотного храма…», и приказал выстроить в Петербурге собор по подобию Успенского.

Алексей Феофилактович Писемский, литератор,  в «Путевых очерках» пишет в 1856 году: 
«После безлюдного степного пути мне показалось, что я попал в многолюднейший город, а то и на ярмарку: народ кишмя-кишит на улицах. А что за разнообразие в костюмах: малахай, персидская шапка, армяк, халат, чуха. Точно после столпотворения вавилонского, отовсюду до вас долетают звуки разнообразных языков... Пропасть грязных, мелочных лавочек, тьма собак и все какие-то с опущенными хвостами, наконец, коровы, свиньи и бараны (здесь же на улицах) и толстоголовые татарские мальчишки, немного опрятнее и красивее свиней...

В гостинице, куда меня привезли, отвели мне, как водится, сыроватый и темноватый номер, с диваном, со столом и картинами, которые на сей раз изображали поучительно печальную историю Фауста и Маргариты... Дай мне, братец, есть, - сказал я провожавшему меня номерщику.

Он подал огромную порцию стерляжьей ухи, свежей осетрины и жареного фазана, при котором место огурцов занимали соленая дыня и виноград.

«Вот с этой стороны Астрахань красива», сказал сам себе и заснул, как может заснуть  человек, проехавший в перекладной повозке, на почтовых, две тысячи верст».

Польский писатель Ян Потоцкий (1761- 1815), посетивший Астрахань в 1797 году:   
«Самое большое впечатление произвела на меня веротерпимость, какую, быть может, чрезвычайно трудно найти на каком-нибудь другом месте земного шара…».

Художник Василий Иванович Суриков, уроженец Сибири, человек, проживший большую часть жизни в областях северных широт, пишет своей семье в июле 1901 года: 
«Наконец достиг Астрахани. 6 дней езды. Это какая-то Венеция или Неаполь. Шумная жизнь на пристанях. Сегодня нарисовал лодку очень своеобычную и наметил на рисунке гребцов (шесть весел). Кое-какие наброски неба с водой сделал.

Жара не особенная. Терплю. Боюсь, если наступит жара, тогда я побыстрее марш домой.

Я здоров. Не беспокойтесь. Из окна у меня пристани с пароходами, лодками и барками...» И, очевидно, после минутного раздумья, в приписке Суриков признается: «…Я ужасно рад, что поехал вниз по Волге. Настоящую здесь я увидел ширь, необозримую...».
 
Немецкий поэт Пауль Флеминг (1609-1640) после визита в Волжское понизовье в 1636 году:
«Хоть ты не велика, но торг тебя прославил,
И дальних множество племен к тебе направил.
Грань лучших двух частей вселенной здесь проходит…».

***
«Здесь три недели мы гостили без забот.
Так здравствуй и цвети!
Теперь-то мы узнали, какой прекрасный край в пути мы повстречали.

Литератор Михаил Чулков (1740 - 1793), посетивший Астрахань в 1783 году:
«Астрахань имеет такое выгодное положение, которое в России не только лучше сыскать невозможно, но нет ему и подобного, почему всяк имеет причину себе воображать, что город сей должен быть весьма богат и великолепен».

Из дневника украинского художника и поэта Тараса Шевченко (1814-1861) 7 августа 1857 года:
«Ай да Астрахань! Ай да порт–город. Ни одного трактира, где можно хоть как-то пообедать, а о квартире или гостинице и говорить нечего. Ухи не сыщешь! И это в городе, который половину русского царства кормит осетриной».

Источник: http://vechkitova.ucoz.ru


Предыдущие материалы:

Упоминания об Астрахани: восторженные и не очень…
Упоминания об Астрахани: восторженные и не очень… Часть 2