Новости кратко

Виктор Щугорев, руководивший крупнейшим промышленный предприятием региона ПО «Астраханьгазпром» с 1985 по 2002 г.г., вспоминает о губернаторе Астраханской области Анатолии Гужвине.

"Помнится яркий эпизод того времени. Он запечатлелся во всех деталях, потому что день был особенный – 19 августа 1991 года. Поворотный исторический момент, который решил судьбу Советского Союза. С раннего утра по радио и по телевидению передают сообщение ГКЧП – Государственного комитета чрезвычайного положения. Дикторская интонация – строго торжественная, под Левитана. Ещё никто ничего не знает и не предполагает, как развернутся события дальше. Но настороженность и неожиданность – полные. Понятно, что переворот. Ложь на лжи: то Горбачев болен, от отсутствует. Это первая ошибка. Закрыт ряд центральных газет. Второй непоправимый просчет, страна уже ощутила опьянение гласностью. В Москву вводятся танки. И ситуация выходит из-под контроля! Какими бы благими намерениями ни руководствовались члены ГКЧП, в этих первых своих шагах они сделали все, чтобы восстановить против себя народ. И падение Советского Союза было предрешено.

А тут ни свет ни заря мне звонят, что жители Сеитовки перекрыли мост через реку Бузан. Значит, на газовый комплекс никто не может попасть, и работа саботируется. Словом, в рамках ГКЧП у нас в Астраханской области собственное «ЧП».

Это не было демонстрацией неповиновения, да ещё в условиях чрезвычайного положения, объявленного в стране. Просто сеитовцы этим поступком добивались, чтобы мы быстрее их переселяли, и не знали, что к 1991 году «Астраханьгазпром» уже два года как не занимался переселением жителей санитарно-защитной зоны. Этим занимался УКС облисполкома, такое решение было принято ещё при Иване Николаевиче Дьякове, когда он уже был председателем облсовета. Деньги на переселение «Газпром» полностью отдал, но за это время ни мы, ни Астрахань не получили ни одной квартиры и никого не переселили.

И вот 19 августа, в день ГКЧП, рано утром выхожу из дома. Смотрю, идет Анатолий Петрович Гужвин, мы жили по соседству. Поздоровались. Говорю, что слышал по радио, будто в Москве переворот, Президента то ли арестовали, то ли отстранили.

А затем я сообщаю ему, что жители Сеитовки перекрыли мост по дороге на «Астраханьгазпром». Он-то сразу понял, что никакого отношения к ГКЧП это событие не имеет:

- Поезжай. Если не справишься, позвони, я подъеду.

Включаю радиоприемник в машине. Быстро домчались. А перед мостом – длиннющая вереница машин. Полно людей, все на работу едут, а мост перекрыт. Милиция чуть ли не в полном составе во главе с генералом. Пока не вмешивается. Но ситуация острая.

Иду к людям. Возбужденные, все на нервах, на взводе:

- Почему вы нас не переселяете? Сколько мы будем здесь газом дышать? У нас дети болеют. Обещали переселить из санитарно-защитной зоны, а за два года никакого движения…

Объясняю, что деньги на переселение «Газпром» полностью передал в область. Строительством жилья и переселением должен заниматься УКС облисполкома, было такое решение. И от «Астраханьгазпрома» ничего не зависит. А работа на комплексе сейчас стоит, потому что вы тут на мосту стоите.

- Раз так, давайте сюда Гужвина!

Не знаю, по какой рации ему позвонили или он сам подъехал часам к одиннадцати. Дьяков тогда был, кажется, где-то на юге, в отпуске. А Анатолий Петрович, я думаю, сам за сеитовцев переживал, как бы им не инкриминировали это самое «ЧП». Подъехал, ему тоже стали наперебой высказывать все, что наболело. Он выслушал:

- Давайте так договоримся. Вы открываете сейчас дорогу. Смотрите, какой ущерб своими действиями вы наносите комплексу, а мы пойдем вместе с вами к вашей школе и будем там вести деловой разговор.

Конечно, не все согласились. Вначале кричали, возражали. В конце концов, мы с этой шумной, взбудораженной толпой отправились к зданию Сеитовской школы. Я по дороге думал, что же он им скажет. А Гужвин говорит:

- Да, я ошибку сделал, когда мы взяли все в свои руки.

Правда, это не он сделал, решение было принято до него. Гужвин был председателем облисполкома, а Дьяков – председатель областного Совета депутатов.

- Так вот, я свою ошибку признаю и с этого дня принимаю решение ответственным за переселение назначить Щугорева Виктора Дмитриевича.

«Вот это да!- думаю.- Что это он меня назначает, надо мной есть, кому командовать, я подчиняюсь пока своему министерству, начальство у меня в Москве».

А он продолжает:
- Мы этот вопрос решим с Мингазпромом.

И действительно, оперативно обо всем договорились. За переселение взялся «Большой Газпром». Там стали думать да гадать: как и что строить в Растопуловке, куда компактно предполагали переселить большую часть жителей Сеитовки. Наконец приехал Черномырдин, уже в ранге премьер-министра, выслушал всех и сказал, как отрезал:

- Стройте коттеджи. Как себе, так и людям здесь стройте, даже больше.

Только после этого стройка сдвинулась с точки замерзания, а то экспериментировали: одна фирма один вариант предлагает, другая – другой. За границу ездили в командировки, опыт изучали в разных странах, а дело тем временем стояло. Теперь Растопуловку не узнать, целый поселок коттеджей, один другого лучше. В Астраханской области это единственный островок цивилизованного Запада, хотя сельчане в коттеджах, у кого я был в гостях, признавались, что чувствуют себя, как в коммунизме. Одно время было тяжело с зарплатой. А мы не только вырвались вперед среди всех предприятий области, но и устояли в самые шаткие 1990-е годы, когда в стране разразился жесточайший финансово-экономический кризис. Не знаю, было ли в истории России что-либо подобное, когда бы рухнула промышленность, остановились крупнейшие заводы и предприятия, в безработицу и нищету были ввергнуты миллионы людей. В той же Астрахани – где теперь знаменитый трикотажный комбинат? А где Астраханский целлюлозно-картонный комбинат? Электронный завод «Прогресс»?

Говорят, что у нас деньги были мешками, потому мы и выжили. Да не было у нас денег. Наоборот, мы являлись самыми крупными плательщиками области по налогам, и с нас их требовали. Мы работали, зарабатывали, старались выплачивать зарплату людям вовремя. Но в банка-то денег не было. Это были финансовые трудности страны. Мы объясняли ситуацию своим людям, и они нас понимали. Я даже сам попросил, чтобы на меня наш профсоюз подал в суд за то, что я не выдаю вовремя зарплату, и чтобы суд меня обязал выдавать зарплату вперед налогов. Этим я воспользовался, и этим я людей загородил, а то мы так без денег и сидели бы.

Фраза «У вас деньги лежат на счету, а вы не платите» звучала не только из уст рабочих. Даже помощник Президента России по экономике Лифшиц, который потом подготовил Борису Николаевичу предложения о показательном снятии некоторых руководителей предприятий за задержку зарплаты, в том числе и меня, тоже был уверен, что мы "просто не платим". Когда потом разобрались, в чем дело, он лично позвонил в «Астраханьгазпром» и попросил у меня извинения.

За меня вступились Гужвин, Черномырдин. Анатолий Петрович полетел в Москву к Президенту. Смелый поступок. Он умел брать ответственность на себя.

В области ситуация с выплатой зарплаты была, как и по всей стране, достаточно сложная, а он вроде как выгораживает меня перед Президентом. Не каждый губернатор на это решился бы. Иной взял бы под козырек, развел бы руками – воля Президента, что поделаешь. Зачем ему из-за какого-то директора, пусть и генерального, отношения портить с Президентом страны. Но Анатолия Петровича отличала глубокая порядочность. Если он видел несправедливость по отношению к кому-либо, тут же вступался. И отстоял меня. Тут и астраханцы, чему я очень удивился и в душе обрадовался, стали телеграммы посылать в правительство, в Кремль – в мою защиту.

Суть в том, что у «Астраханьгазпрома» по сумме была самая большая задолженность в Астраханской области, так как у нас заплата большая, а задержка составляла всего неделю, в то время как у других по полгода и даже по году, но там низкая зарплата и сумма соответственно небольшая. Но, в конечном счете, разобрались, мою фамилию из списка убрали, хотя по телевидению она уже прозвучала. Борис Николаевич, когда ему доложили, никаких санкций по мне не принял.

Работа есть работа, а Президент России – он тоже человек. Наверное, его тоже убедило, что губернатор прилетел в Москву защитить попавшего в опалу директора. Так что было и такое. Но эту беду с неплатежами мы у себя в «Астраханьгазпроме» одолели довольно скоро.

Вспоминается и такой случай. Приезжал как-то в Астрахань Михаил Михайлович Касьянов, тогдашний премьер-министр. И вот после официальных встреч он прилетел к нам на Кочку. Так мы называли дачу «Астраханьгазпрома» в низовьях Волги. Лучшая, по-моему, дача в дельте. Мы сами ее строили. Касьянов прибыл, Анатолий Петрович с ним. Мы их встретили. Поужинали вместе. Он осмотрелся, ему все вроде понравилось. Захотел сыграть в бильярд. А игроков подходящих, по мастерству имею в виду, среди нас не было. Михаил Михайлович погонял-погонял шары. Чувствовалось, играть ему было неинтересно, соперники – из любителей, не профи. И все отправились спать. Мы на корабле остались ночевать, Анатолий Петрович в другой домик отправился, Касьянову люкс предоставили. А наутро в шесть мы все на ногах, кроме нашего высокого гостя. Вскочили, умылись, побрились. Ждем его. Знаем, что ему ещё в Астрахань лететь, там плотная программа визита. А его нет, спит и спит. Уже восемь утра, а в девять у него какое-то мероприятие или встреча в городе. Говорю:

- Ну что, Анатолий Петрович, иди, надо будить его.
- У него есть, кому будить его,- нахмурился. И не пошел.

Тут вот какой момент надо отметить. Накануне вечером Анатолий Петрович в разговоре с премьером убеждал его, что необходимо разрешить отстрел бакланов в дельте, потому что они уничтожают рыбу в огромном количестве. Касьянов не соглашался: экологи возражают, «зеленые» против и т.д.

А утром, когда гость поднялся, мы быстро позавтракали, и Анатолий Петрович говорит:
- Ладно, времени у нас мало, но давайте-ка я Вам кое-что покажу.

Мы сели втроем на скоростной катер и помчались в тихие утренние протоки, такие узкие, что ветви ветлы с берегов почти над головой смыкаются. И впечатление, что все они бакланами усеяны. Сплошная чернота и гвалт. Шум мотора вспугнул птиц, а они, видно, с утра пораньше уже наглотались рыбы, да столько, что и подняться в воздух не могут. И давай выплевывать рыбу из желудка, как пингвины, когда птенцов кормят. И вся поверхность протоки сплошь, я сам впервые это видел, тут же покрылась мелкой серебристой рыбешкой.

- Ну вот, теперь видите?- обратился Анатолий Петрович к премьеру, напомнив о вечернем разговоре: стрелять или не стрелять бакланов. Зрелище было и впрямь поразительное, просто захватывающее. Рыба падала и падала сверху, покачиваясь в легкой речной ряби.

- Вот сколько рыбы погублено какой-то кучкой бакланов!

И в этот же день премьер дал распоряжение или подтвердил свое согласие, я уже при этом не присутствовал, на отстрел бакланов, не на уничтожение их как вида, об этом и речи не было, а на регуляцию численности. Вот как мог убеждать Анатолий Петрович. Не только словами, а фактом.

И совсем другим человеком наблюдал я Анатолия Петровича в селах, куда впервые приходил газ. Это в городе мы избаловались, словно газ на кухне всю жизнь был. А в астраханских селах, где и дрова, и уголь, и кизяк – любое топливо было проблемой, газ стал спасением для сельчан. Женщины плакали от радости. На меня смотрели, как на Бога. Область-то ведь безлесная, а уголь тоже стоит о-го-го, его надо купить да ещё привезти. А тут кран открыл – и пользуйся на здоровье.

Но самым счастливым человеком в этот момент был Анатолий Петрович, он весь светился такой искренней радостью, что напоминал мальчишку, которому подарили любимую игрушку.

И я всегда уступал ему право первым зажечь газ. Одно удовольствие было смотреть на него в этот момент. Для него каждый раз это был словно личный праздник. К программе газификации области он относился трепетно. Как губернатор он понимал, сколь важна для социальной сферы газификация сел. А как человек просто радовался за сельчан, тем более что сам родился и вырос в селе.