Популизм или серьезно?
Идеи очистить русский язык от заимствованных слов звучали много раз. Особенно часто такие популистские инициативы плодятся перед выборами. Наряду с предложениями «похоронить Ленина» для некоторых кандидатов это способ заскочить на волну хайпа и хоть как-то прокачать узнаваемость. С завидной регулярностью такие законопроекты улетали в мусорную корзину. Впрочем, на этот раз все серьезнее: инициатором новой законодательной инициативы стало правительство РФ. А это автоматически означает, что у документа весьма высокие шансы стать полновесным законом.
Что заимствованное, а что – родное?
Однако контр-аргументов для такой идеи хватает. В конце концов, любой язык (и в особенности русский с его огромной географией распространения) – это живой организм, который невозможно законсервировать. На всех исторических этапах речь наших соотечественников обогащалась заимствованиями. Взять хотя бы шутки, что «французам трудно читать «Войну и мир» из-за надоедливых вставок на русском», которые отражают языковые реалии аристократического общества начала XIX века… Да, в конце концов, даже такие слова как «собака» и «лошадь» вроде как пришли к нам из тюркских наречий, став соседями по словарю с исконно-славянскими «пёс» и «конь»…
Какого-то четкого правила, которое помогало бы говорящему четко отделять общеупотребительные русские слова от заимствований, попросту не существует. У IT-специалистов фраза «на зум-митинге сеньор раскидал таски мидлам и джуниорам» не вызывает никакого недопонимания. Людям из других сфер такое изобилие англицизмов режет слух.
Повелители слов?
С каждым словом придется разбираться отдельно. И это еще один аргумент против идей о «чистоте языка». Не понятно, кто возьмет на себя роль вершителя судеб слов. И если такой человек или орган найдется, то сколько времени займет такая работа? И самое главное, не дойдут ли эти люди до каких-нибудь абсурдных идей?
А вдруг они заставят нас говорить «мобило» вместо «смартфон»? А если потребуют вернуть «извозчиков» и «повозки» вместо «таксистов» и «автомобилей»? Может, вместо «полиции» они потребуют писать «разбойный приказ» и «сыскная изба», вместо «мэрии» у нас будет «земщина», а на место «менеджеров» вернутся «столоначальники»? А там авось и до «дьяков», «подьячих» с «писарями» дойдет в администрациях?
Шутки шутками, но правительственный законопроект эту проблему решает прямолинейно. С 2020 года функционирует Правительственная комиссия по русскому языку (ее состав можно посмотреть здесь, сплошь уважаемые люди). Она и сформирует перечень словарей, справочников и грамматик, по которым и будут сверять чистоту слов. Порядок их составления должен быть проработан соответствующим порядком и требованиями, которые утвердят отдельным постановлением правительства не позже, чем через три месяца после того, как закон будет принят. Сколько времени займет составление словарей, пока не понятно.
И что дальше?
Само собой, нас интересуют более приземленные вопросы: как вообще этот закон будет работать на практике? Нам словари с собой придется носить? Или как? И самое главное: ЧТО БУДЕТ С НАРУШИТЕЛЯМИ? Известно же, что если к закону не прикрутить статью УК (или хотя бы КоАП), он не заработает…
Впрочем, обывателям можно расслабиться. Никаких санкций к закону не прилагается. А целевой аудиторией пока еще не принятого законопроекта станут законотворцы и чиновники, которым придется проводить «лингвистическую экспертизу (редакторскую проработку) текстов подготавливаемых проектов нормативных правовых актов в целях приведения их в соответствие с нормами современного русского литературного языка».
То есть, языковых патрулей и кибердружин, которые будут «спрашивать за лэнгвич», не предвидится ни в реальной жизни, ни в социальных сетях. Даже наоборот: есть надежда, что юридические документы станут чуточку понятнее. А то законы и нормативные акты стало читать практически невозможно, настолько неудобоваримым языком они написаны. Кстати, и словари с собой таскать не придется. Законопроект предусматривает создание онлайн-сервисов по проверке языка на наличие «неправильных» слов.
******************************************************
P.s.:
Начнем ли мы, наконец, понимать чиновников?
Забавно, но известие о новом законопроекте совпало с новостями из Новой Зеландии. Там 21 октября приняли закон «о простом языке», который запретил госслужащим использовать «бюрократический» и «непонятный» язык, канцеляризмы и сложные слова при общении с общественностью. Инициаторы законопроекта сослались на то, что в стране проживает много людей (в том числе коренных), для которых английский является вторым языком – и они имеют право понимать, чего от них хочет правительство. Получается, проблема актуальна не только для России. Однако далеко не факт, что отечественный закон «о чистоте языка» в итоге сделает речь государственных мужей понятнее, и об этом стоит поговорить отдельно.
Дело в том, что система подготовки нормативно-правовой документации в России – вообще, штука специфическая. Русский официально-деловой язык сформировался далеко не сразу. В первые столетия русской государственности, при феодализме и вовсе главенствовало устное нормотворчество: повеления, произнесенного государственным мужем публично, при скоплении свидетелей, было зачастую достаточно для беспрекословного исполнения. Письменные документы, конечно же, тоже создавались. Но их стилистика, что любопытно, предполагала изложение от первого лица: хозяин-батюшка руководил от собственного имени, лично.
С ростом государства, само собой, подобных форматов стало не хватать. Любопытным свидетельством переходной эпохи можно назвать указ Петра Первого от 7 октября 1707 года в адрес Ближней канцелярии, где император пишет своему помощнику князю Федору Ромодановскому:
… «Изволь объявить при съезде в Полате всем министром, которые в конзилию съезжаютца, чтоб они всякие дела, о которых советуют, записывали и каждой бы министр своею рукою подписывали, что зело нужно, надобно и без того отнюдь никакого дела не определяли, ибо сим всякого дурость явлена будет» …
В этом документе прекрасно всё. Петр повелевает от первого лица и не стесняется в выражениях – в традициях царей. Но в соответствии с веяниями времени требует от министров письменно фиксировать все решения, которые раньше принимались устно, чтобы «дурость явлена» была. Правило про то, что без бумажки ты букашка становится нормой.
Следующей важной вехой уже в начале XIX столетия стала политическая реформа Михаила Сперанского, который руководил созданием 15-томного Свода законов Российской империи и ввел модель обезличенного «государства-машины», где главенствуют правила, а не личности. Примерно с той поры из чиновничьего языка стало исчезать первое лицо, а затем и вовсе какое бы то ни было лицо. На юридический язык это повлияло фатально.
Задавались ли вы когда-нибудь вопросом, почему пресс-службы так любят писать вывернутые наизнанку обороты речи? Ну, в духе «управлением было принято решение обсудить сложившуюся обстановку в сфере коммуникаций». Или «в ходе проверки ревизии подверглись объекты и было выявлено отсутствие». Попробуйте как-нибудь таким языком описать свои домашние дела. Например:
... «В ходе кухонно-кулинарных процедур женой приготовлен борщ из ассортимента овощной продукции, представленной в холодильном оборудовании, с применением кастрюльно-конфорочного комплекса согласно проектной документации поваренной книги ГОСТ-1234. По завершении комплекса кухонных мероприятий женой начаты мероприятия по уборке площадей помещений жилой недвижимости» …
Такое извращение нормальной речи имеет некоторый смысл. Отчасти оно помогает придать формулировкам юридической точности. Ну и, конечно, оно помогает придать словам сакральный «ореол власти». Древняя традиция, растущая из глубины веков, когда писать и читать умели только жрецы и фараоны. Опять же, удобно: любому, кто пожалуется на то, что документы невозможно понять, можно смело указать, что он «не специалист»
Впрочем, победить эту напасть, вряд ли получится. Традиции подготовки документации и сейчас имеют своих жрецов и адептов в лице редакторских служб управлений документооборота. Прежде, чем нести что-то на подпись губернатору или вносить в качестве законопроекта в Думу, исполнители обязаны провести документ через редакторскую службу. Так это работает. Собственно, именно управлениям документооборота и придется в первую очередь взять в работу те самые словари, справочники и грамматики, которые разработает Правительственная комиссия. Но надеяться, что с отказом от англицизмов и других заимствований язык законов и документов станет понятнее, вряд ли можно. Хотя, может, мало-помалу хоть куда-нибудь этот процесс сдвинется?
